Существует убеждение, что всякое благодеяние имеет положительную обратную связь — духовно обогащает, облагораживает человека. И, кроме того, спасает — от греха, от неправильного понимания жизни и своего места в мире. Отсюда рационалистическая в основе своей концепция добрых дел: ФIы пщIэмэ зыхуэпщIэр уи щхьэщ — «Совершая доброе дело, оказываешь услугу себе самому», то есть спасаешь свою душу.
Такой ход мыслей имеет фундаментальное значение. Он вселяет уверенность в том, что, осуществляя действия, диктуемые человечностью, теряя при этом время, силы, средства, человек приобретает взамен нечто неизмеримо большее — сознание исполненного долга, душевное равновесие и спокойствие, самоуважение и уверенность в будущем, в избранном способе существования.
Необычайная сила и отчетливость подобных воззрений связаны с категорией псапэ. Это концентрированное выражение таких понятий, как «добро», «благо», «благотворение», «спасение», «спасение души». Поэтому в практике повседневных связей активно используются два выражения: псапэ щIэн — «совершать псапэ»; псапэ къэхьын — «приобретать псапэ». Первое из них акцентирует внимание на акте благотворения, второе — на его позитивных следствиях, на моральной заслуге и воздаянии. Таким образом, псапэ — понятие, в котором слиты воедино две идеи — благодеяния и воздаяния. На это указывает и внутренняя форма термина, где первый компонент псэ означает «дух» «душа», а второй — пэ имеет по крайней мере два значения:
1) начало, исток, основа;
2) опора, надежда, отклик, отзыв.
Существуют, стало быть, два толкования данного слова:
1) духовное начало;
2) душевная опора, надежда.
Дополняя друг друга, они как нельзя лучше выражают идею благотворения и спасения, включая как благотворение для других, для успокоения другой души, так и благотворение для себя, для спасения и успокоения собственной души.
Термин «псапэ» весьма притягателен и элегантен — и сам по себе, и особенно в составе устойчивых выражений. Магические ноты звучат в выражении Псапэ зыщIэм, псапэ къехь — букв.: «Совершающий псапэ приобретает псапэ». С большим пиететом произносят выражения: Псапэ къихъащ — букв.: «Приобрел псапэ», Псапэ ищIэ зэпыту дунейм тетащ — «Совершая псапэ (добрые дела), жизнь прожил».
Широко и разнообразно используют это слово в благодарственных благопожеланиях: Псапэу тхъэм къуитыж — «В качестве псапэ Бог тебе да воздаст за твое доброе дело»; Гугъу фызэрехъар гъащIэу, псапэу, гукъыдэжу тхъэм къывитыж — «За ваши труды Бог да воздаст вам долголетием, здоровьем, отпущением грехов». Подобные формулы считаются особенно изысканными, а для реципиента не только лестными, но и полезными, способными оказать благотворное действие на его жизнь и судьбу. То же следует сказать о формуле Псапэ тхьэм ищI — «Псапэ Бог да сделает». Суть данного пожелания можно передать следующими словами: «Да достигнет благодеяние цели, да зачтется оно его исполнителю самим Богом». Такое высказывание уместно во всех случаях, когда кто-либо оказывает другим важную помощь или поддержку. Кроме того, так обращается к самому себе и субъект благодеяния в надежде, что Создатель зачтет его человеколюбивый поступок, воздаст ему за это своей любовью и благосклонностью. Словом, перед нами яркий пример самопожелания — словесного жанра, близкого к заклинаниям.
Из всего сказанного следует, что у человека нет полной уверенности в том, что благодеяние получит логическое завершение и зачтется ему отпущением грехов. Всегда остаются какие-то сомнения. Но с чем связаны эти сомнения, каковы критерии псапэ как законченного, полноценного нравственного действия, достигшего своей внутренней цели? Адыгская этика дает на эти вопросы развернутые и хорошо аргументированные ответы.
Первое, на что следует обратить внимание — мотивы и переживания субъекта благодеяния. Если, совершая доброе дело, человек преследует только корыстные цели или, к примеру, сожалеет о том, что помог кому-то, потратил на него время, силы, средства, то такая помощь считается не вполне полноценной в нравственном отношении: Уи гум Iей илъу блэжьа Iуэхур псапэ хъуркъым — «Благодеяние, совершенное со злом в душе, не станет истинным псапэ»; ПщIа ухущIегъуэжым (ущIэфыгъуэжым) псапэ хъуркъым — букв.: «Сожаление о благодеянии уничтожает псапэ». Обычно в таких случаях субъект ощущает омрачающую сознание ущербность совершенного действия. В отличие от этого, нравственно полноценное благодеяние сопряжено с чувством радости, облегчения, удовлетворения.
Психотехника псапэ, как мы видим, напоминает буддистскую практику просветления через чистое, свободное от корысти благодеяние (См.: Абаев 1996: 36). Но в адыгской этике еще большее, пожалуй решающее, значение придают чувствам объекта благодеяния. Если он испытывает удовлетворение, облегчение, радость, значит, действие достигло цели — механизм благодеяния сработал. Обычно по этому поводу говорят: Псапэр зыхуэпщIэм и псэм фIэфIырщ — «Псапэ — действие, услаждающее, успокаивающее душу страждущего». Это обязательное условие. Помощь или услуга, не вызывающая у человека радости, успокоения, признательности, не может считаться полноценным актом благодеяния. Иными словами, доброе дело должно получить соответствующую оценку и признание со стороны тех, на кого оно направлено. Когда такого отклика нет, когда реципиент не воспринимает подобный акт как добрую и кстати оказанную помощь или услугу, не испытывает чувства благодарности и потребности отплатить добром за добро, тогда действие субъекта не считается истинным псапэ, благодеянием в полном смысле слова.
Все это позволяет понять подоплеку прочно устоявшегося мнения, согласно которому обычно псапэ рождается, когда помогаешь бедному, честному, отзывчивому человеку, и гораздо реже, когда ту же помощь оказываешь богачу, завистнику, эгоисту, гордецу. С этим связано разделение всех изначально добрых и человеколюбивых акций на две категории:
1) псапэ зыпылъ Iуэху — «действия, способные вызвать псапэ»;
2) псапэ зыпымылъ Iуэху -«действия, не способные вызвать псапэ».
Соответственно реципиентов разделяют на две категории: на тех, кто заслуживает благодеяния и помощь которым рождает псапэ,- псапэ зылъыс цIыху — и на тех, кто не заслуживает доброго отношения и не способен его оценить, — псапэ зылъымыс цIыху.
Итак, псапэ — своего рода духовная искра, которую высекает добро в сердце страждущего. Если действие не производит такого эффекта, причину неудачи следует искать не только в настрое субъекта действия или в специфике самого действия, но также и в особенностях объекта благодеяния, в его ощущениях и чувствах. Короче, псапэ имеет место лишь в том случае, когда благодеяние вызывает эффект обоюдного просветления и катарсиса.
Однако дело не ограничивается только этим. Высшей инстанцией, определяющей, какие деяния человека подпадают под понятие «псапэ», а какие не подпадают, является, как было замечено, Бог. Вот почему к нему обращаются с просьбой соответствующим образом оценить то или иное действие: Псапэ тхъэм ищI -«Да воспримет Бог это действие как псапэ». Так говорит про себя и для себя субъект благодеяния, а также третьи лица — свидетели человеколюбивого поступка или действия. В свою очередь, реципиент желает своему благодетелю того же самого, используя стандартную формулу: Псапэу тхъэм къуитыж — «В виде псапэ Бог тебе да воздаст за это». Наконец, очень показательно клише, часто применяемое в составе выражения соболезнования родственникам покойного: Псапэу ищIар тхъэм Iиx — букв.: «Совершенные умершим благодеяния (псапэ) да примет (зачтет ему) Бог».
Эти пожелания относятся к числу наиболее изысканных в системе адыгской этики. Но особый интерес представляет их внутренняя форма: указание на то, что, быть может, и не все, что сделано человеком в расчете на благодеяние и воздаяние, будет именно так и воспринято Создателем. Какими станут его решения, не знает никто. Есть только уверенность, что они будут справедливыми, что человеку воздается сполна за все его деяния на земле — добрые и злые.
Все это заставляет думать, что псапэ стоит у истоков и в центре древнейшей религиозной системы адыгов, не утратившей своего значения и по сей день. Псапэ -наилучшее выражение идеи, согласно которой доброта должна быть деятельной и бескорыстной, основанной на вере в Бога и в надежде на спасение, а не в расчете на земные блага. Обязывая совершать добрые, человеколюбивые поступки, адыгство придает им статус сакральных, богоугодных деяний, имеющих самостоятельную ценность — как средство самоорганизации и самоусовершенствования личности и общества.
Нужно отметить в данной связи, что псапэ — ценность, прямо противоположная греху — гуэныхь. Согласно традиционным воззрениям, общий объем совершенных при жизни благодеяний зачитывается человеку не столько на этом свете, сколько на том, и в рай попадают люди, имеющие в своем активе множество добрых дел. Это в немалой степени способствует возникновению желания приобретать псапэ. Чем больше благодеяний, тем лучше, и потому говорят: Псапэ куэд хъуркъым -«Не бывает и не может быть излишка псапэ». Отсюда, собственно, постоянная готовность помочь, оказать услугу, уступить, вызывая ответное чувство любви и признательности.
Известно, что в европейской культурной традиции добропорядочным считают человека уже в силу того обстоятельства, что он не причиняет вреда другим людям (См.: Callahan 1981; Diamond 1988; Montague 1992). Отсюда понятие «минималистской этики», или «морального минимализма», которое сводится к формуле: «Действие, каким бы образом оно ни исполнялось, может считаться нравственным до тех пор, пока оно не причиняет зла другому» (Callahan 1981: 265). По адыгским понятиям, это пассивная и нравственно неполноценная позиция. Адыгство — философия каждодневных и бескорыстных действий в интересах ближнего, совершаемых не только при случае, — когда об этом просят или напоминают, — но и по собственной воле и инициативе. Поэтому вместе с общей готовностью к добрым, человеколюбивым поступкам вырабатывается (через механизм псапэ) склонность к поиску ситуаций, в которых можно оказать помощь людям, предупреждая их желания и мечты.
Однако нельзя сводить псапэ к подобию индульгенции. Это был бы упрощенный взгляд на сущность столь сложной идеи. Благодеяние, как было подчеркнуто, должно совершаться бескорыстно. Отсюда одно из самых строгих правил адыгской этики: Псапэ щIэи псым хэдзэ — букв.: «Сделай добро (псапэ) и брось, в воду». В идеале псапэ — такая форма добрых дел, которая не требует взамен благодарности или наград, признания заслуг или прощения за какие-либо прегрешения. Скажу больше, это даже не столько служение Богу, сколько служение самому себе или своей душе. Отсюда упомянутое выше высказывание: ФIы пщIэмэ зыхуэпщIэр уи щхьэщ — «Совершая добро, ты делаешь это для себя», то есть в целях самоочищения, самоусовершенствования. Псапэ, говоря словами М. Фуко, суть «забота о себе», «врачевание души», то есть практическая деятельность и опыт, «посредством которых субъект осуществляет в самом себе преобразования, необходимые для постижения истины» (Фуко 1991: 286). Это «деятельность по самоспасению», осуществляемая человеком в течение всей жизни и оберегающая его от несчастий, тревог, неудач.
Бгажноков Б.Х. Адыгская этика.